ДОБРЫЙ МОНАХ. ОБ АРХИЕПИСКОПЕ ЯРОСЛАВСКОМ И РОСТОВСКОМ МИХЕЕ (ХАРХАРОВЕ)
6 марта исполнилось 100 лет со дня рождения архиепископа Ярославского и Ростовского Михея (Хархарова), замечательного архипастыря, молитвенника, аскета, духовного подвижника.
Более 35 лет владыка Михей прожил на Ярославской земле: был священником, благочинным, настоятелем кафедрального собора, главой епархии. Люди разных возрастов и сословий приходили к нему как к отцу, который даст нужный совет, утешит, помолится. И после его кончины верующие ярославцы продолжают чувствовать с ним духовную связь, приходят на могилу, ища утешения и помощи.
Родился он в Петрограде, в 1921 года. С детства мечтал стать монахом и служить Богу. И Господу так было угодно, что вошел он в духовную семью архимандрита, а затем митрополита Гурия (Егорова), стал членом знаменитого Александро-Невского братства.
В 1939 году Саша Хархаров из Ленинграда вслед за архимандритом Гурием переехал в Среднюю Азию. Во время Великой Отечественной войны был радиотелеграфистом в 963 отдельном батальоне связи 118 стрелкового корпуса. Участвовал в снятии блокады Ленинграда, воевал в Эстонии, Польше, Чехословакии, дошёл до Германии. За боевые заслуги был награждён медалями.
В 1946 году, вернувшись с фронта, стал первым насельником открывшейся Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Служил в Средней Азии, Саратове, на Украине.
В 1963 году назначен наместником Успенского Жировицкого монастыря с возведением в сан архимандрита.
В 1969 году был изгнан из монастыря, за поддержку сосланного в Жировицы, гонимого властями архиепископа Ермогена (Голубева).
В этом же году был зачислен митрополитом Ярославским и Ростовским Иоанном (Вендландом) в клир Ярославской епархии. Служил на разных приходах, с 1982 года настоятелем Феодоровского кафедрального собора города Ярославля. В 1988 назначен настоятелем сельского прихода церкви апостолов Петра и Павла села Петрово Ярославской области.
17 декабря 1993 года в возрасте 72-х лет в Феодоровском кафедральном соборе Ярославля хиротонисан во епископа Ярославского и Ростовского.
Предлагаем вашему вниманию некоторые воспоминания тех, кто любил замечательного старца, и будет любить всегда.
Иподиаконы помогут
О том, как святейший Патриарх Алексий II объяснял отцу Михею, почему он должен принять епископское служение, сам владыка рассказывал так.
«Перед епископской хиротонией состоялся у меня откровенный разговор со Святейшим Патриархом Алексием II в Москве. Я делился неготовностью и неопытностью в деле управления паствой Христовой, тем более в такой большой и древней епархии, тем самым пытаясь отговорить Патриарха от моего рукоположения.
– Ваше Святейшество, я же обычный приходской настоятель, у меня нет ни опыта, ни умения управлять целой епархией. Ваше Святейшество, все же мне придется встречаться с серьезными и важными людьми, вести диалог, но я не знаю, как себя вести.
– Ничего, отец Михей, в этом деле иподиаконы помогут!
– Ваше Святейшество, но я же совершенно не знаю архиерейской службы – как я буду ее проводить?
– Ничего, отец Михей, уж здесь-то иподиаконы обязательно помогут!
– Ваше Святейшество, ведь мне придется много ездить по приходам, служить, посещать трапезы и… много кушать?
– Ничего, отец Михей… иподиаконы помогут!!!».
Митрополит Ювеналий (Поярков), ярославец, подарил новому епископу свое облачение и митру. Кто-то подарил панагию.У отца Михея не было своего ничего, и даже памятные дары от владыки Гурия, от владыки Иоанна (Вендланда) он уже раздал на молитвенную память другим архиереям, потому что и мысли у него не было в таком почтенном возрасте возглавить епархию.
Образованные батюшки
Протоиерей Борис Балашов познакомился с отцом Михеем еще в 70-е годы, задолго до его архиерейства. Он окончил исторический факультет МГУ, и митрополит Иоанн (Вендланд) сумел рукоположить его во священники, что по тем временам для человека с высшим образованием было почти не реально, и взял молодого батюшку в Ярославскую епархию. Было это в 1974 году.
— Отца Михея очень любили верующие люди и тянулись к нему, — вспоминает отец Борис. — Встречались мы на богослужениях, и в доме у митрополита Иоанна. После моего рукоположения и назначения в штат Ярославской епархии митрополит Иоанн не смог продолжать быть моим духовником. Он не хотел смешивать служебные отношения с духовническими. Постепенно у меня сложились отношения с архимандритом Михеем как с духовником.
Тогда в Феодоровском кафедральном соборе собрались три духовных богатыря: протоиерей Борис Старк – настоятель, архимандрит Михей (Хархаров) и протоиерей Игорь Мальцев, давний друг митрополита Иоанна и отца Михея.
Внешне отец Михей и отец Игорь были похожи – родные души, имевшие схожее духовное устроение. Они очень ценили друг друга. Нередко бывали такие ситуации. Я, как молодой и неопытный священник, обращаюсь с вопросом к отцу Игорю, а он мне отвечает: «Это не ко мне, это – к отцу Михею». А в разговорах с отцом Михеем, особенно когда речь заходила о семейных отношениях, нередко приходилось слышать: «Это не ко мне, это – к отцу Игорю».
С отцом Михеем я регулярно встречался для беседы и исповеди, приходил к нему домой на Ткацкую, нередко оставаясь на ночлег. Он всегда принимал меня в гости очень приветливо и с неподдельной радостью. Верной его помощницей по хозяйству была маленького роста шустрая монахиня Феврония. Кажется, матушка была чувашка. Во всяком случае, по ее просьбе я сумел достать Псалтирь на чувашском языке.
Отец Михей вставал утром в пять часов и вместе с мать Февронией читал монашеское правило. Меня же, когда я ночевал у него, так рано не будил, поэтому мне удавалось хорошо выспаться; я вставал около семи часов.
Исповеди, как правило, предшествовали разговоры на разные темы. Отец Михей всегда интересовался московскими друзьями, моей личной и служебной жизнью. Живой интерес вызывали обсуждения богословских и научных проблем. Будучи хорошо начитанным не только в христианской литературе, он умел интересно разговаривать с очень образованными людьми и представителями научного общества. При всем том отец Михей считал себя человеком не очень образованным, часто повторяя: «Я только семинарию закончил».
Он имел громадный духовный и церковно-административный опыт, а вот хорошим духовником, как мне кажется, он себя не считал. Протоиерей Глеб Каледа, давний друг архимандрита Михея, когда еще не выходил на открытое пастырское служение и был тайным священником, рассказывал: «Накопилось много проблем и неразрешимых вопросов. Приезжаю к отцу Михею на службу в его сельский храм в Петрово. Постою с ним рядом на службе во время Литургии – и все мои вопросы сами собой разрешились, ни о чем уже не надо спрашивать. Мне бы только подержаться за его мантию – и того довольно». Действительно, отец Михей как-то все ставил на свое место – тихо, спокойно, без всяких споров.
Когда я стал служить в Клину, а это был конец 1987 года, в общину пришли молодые христиане и новорукоположенные священники, которым было необходимо увидеть не лубочные картинки, а подлинно живое христианство, прикоснуться своей душой к православной традиции духовно-благодатной жизни, о которой мы читали в аскетической литературе. И некоторых из молодых прихожан и священников я возил с собой в Ярославль к архимандриту, впоследствии архиепископу Михею, для духовной беседы и исповеди. Это помогало наладить духовную жизнь этих людей. Живой пример подлинно христианской духовности и отеческой любви к приходящим указывал верные ориентиры в нашем сложном и противоречивом мире.
Умел держать дистанцию
Ахимандрит Сильвестр (Лукашенко) был рукоположен во священники в 1983 году митрополитом Иоанном (Вендландом). Настоятелем кафедрального собора в то время был архимандрит Михей.
Отец Сильвестр поселился в «поповской слободе», буквально в ста метрах от архимандрита Михея: — Я к нему часто ходил домой. У нас в соборе был хороший состав священников тогда: отец Михей, отец Игорь Мальцев, отец Димитрий Конев… Все рядом жили. Приду к отцу Михею. Чайку попьем, поговорим. Я задавал ему вопросы, не столько даже богословские, сколько богослужебные. Как кадить, как проповедь составить, что главное сказать. Отец Михей говорил, что главное в проповедях – любовь к Богу. И любовь к ближнему: как научиться не обижать людей, стараться так жить, чтобы не было в тягость другим, а быть самому тем примером, за которым захотелось бы последовать.
Он был старец, и к нему можно было со всеми вопросами обратиться. Всегда мог что-то посоветовать, помолиться. Очень хорошо общался с молодыми батюшками. Изредка рассказывал про владыку Гурия, про открытие Троице-Сергиевой Лавры после войны. Как они вместе с отцом Игорем Мальцевым были первыми ее насельниками. Еще среди первых насельников Лавры преподобного Сергия был отец Иоанн Крестьянкин, будущий епископ Вениамин (Милов). Такая интересная плеяда собралась.
Отец Михей очень бережно относился к словам, чтоб в этих рассказах кого-то неоправданно не выставить напоказ, или наоборот, задвинуть в тень.
— Мы часто просто сидели, разговаривали: о его служении в Жировицах, в Глинской пустыни, — продолжает отец Сильвестр. — Говорили об архиепископе Ермогене (Голубеве), которого архимандрит Михей не предал и за это поплатился. Поддержать гонимого собрата было для него важнее продвижения по службе и хорошего отношения властей. Он больше боялся Бога и любил людей.
У него был не только огромный жизненный, но и монашеский опыт. Он пришёл, когда его ровесники, братья-архиереи может быть уходили из жизни. А он только пришел.
С властями, надо сказать, в Ярославле у него негативных отношений не было, его уважали. Во-первых, уважали правящего архиерея владыку Иоанна, и вместе с ним архимандрита Михея, как настоятеля кафедрального собора.
— Митрополит Иоанн обладал совершенно удивительным, непостижимым для многих качеством неосуждения и любви к каждому, кто к нему приходил, — вспоминает отец Сильвестр. — У владыки Михея, рукоположившего много священников в епархии, тоже была эта любовь, терпение и смирение.
От него отец Сильвестр узнал, например, о некоторых тонкостях во взаимоотношениях на приходе. Если прихожане начинают сильно располагаться к священнику, особенно к монаху, надо очень аккуратно сделать так, чтобы общение между паствой и пастырем не было очень близким. Необходимо сохранять дистанцию. Иначе что начнется? Ревность, разделение людей на своих и чужих. Это очень нехорошо.
Отец Михей никого не привязывал к себе, не обрастал духовными чадами, которые постоянно рядом. Они существовали, но о них никто не знал. Это не была активная группа, собиравшаяся вокруг своего харизматического лидера, что бывает не так уже редко. К людям он относился ровно. В общении не применял никаких приемов, то что сейчас называется полит технологиями, а действовал исходя из своего огромного духовного и жизненного опыта. Самое главное — он молился о тех, кто был вокруг.
— Он как был старцем, умудренным опытом, таким для меня и остался, став архиереем, — делится отец Сильвестр. — Он себе не изменял. Он по-прежнему очень хорошо, очень внимательно относился к людям, не настаивал на своем, объяснял, старался скоропалительных решений не принимать.
У владыки очень развита была хозяйственная жилка, которая сформировалась еще при владыке Гурии. Он все учитывал, все любил сам проверять, чтобы деньги напрасно никуда не шли, Он был прекрасным экономом, прекрасным игуменом, а впоследствии прекрасным владыкой. Удивительно как одновременно в нем все это сочеталось. Он был такой весь собранный. Физически он был крепким. Даже когда был прикован к инвалидной коляске, все равно рукопожатие было крепкое.
Он любил людей
… Вспоминают ярославцы об архиепископе Михее разное. Но когда говорят о нем, улыбка не сходит с лиц. Конечно, совершенно особым был период, когда владыку Михея парализовало. Ведь он еще год оставался правящим архиереем. А затем несколько лет жил и служил.
Михаил Карпов один из тех бойцов СОБРа, кого приставили к владыке, охранять и помогать. Их было несколько человек. Двое сейчас служат в Москве в аппарате Следственного комитета. А Михаил остался в Ярославле.
— Меня больше всего поражала его проницательность, или как говорят верующие, прозорливость.
Как-то мы поехали навестить владыку в санаторий в Сахареж, это километром 30 от Ярославля. А засиживались мы там допоздна. От владыки ведь не уехать: такая любовь и теплота от него исходили. Уже ночь, ехать надо. Мы встали из-за стола, а владыка и говорит: «Подойди, пожалуйста ко мне».
Я подхожу. «Знаешь, я тебя хочу попросить. Ты так поздно домой не возвращайся, потому что бабушка Валентина очень за тебя переживает. Когда тебя долго дома нет, она страдает и плачет».
Где владыка, а где бабушка? Вернулся я часа в два ночи. Бабушка вышла. Я внимательно посмотрел: глаза заплаканы. Но она мне никогда ничего не говорила! И я удивился: они же вообще не знакомы! Я с того момента начал выполнять все владыкины наставления. И, конечно, навсегда запомнил, как владыка Михей может позаботиться о человеке, которого совершенно не знает. Все ему открыто было.
Владыка никогда не оставлял молитву. А его благодать, духовная мощь воздействовала на людей. Это был воин духовный, сила которого была скрыта от нас, а Господу она была открыта.
Интересно, что такими же словами вспоминает владыку Михея иеромонах Кирилл (Корытко), который знал архиепископа Михея еще мальчиком: «Я вспоминаю личное с ним общение. Это было всегда очень удивительно и очень просто. Он мог одной улыбкой заразить человека верой. В последние годы своей жизни владыка Михей находился в инвалидной коляске, не всегда ясно произносил слова. Но достаточно было взглянуть в его живые глаза, и видел образ Божий, заражался тем видимым светом, который они излучали».
Вера Константиновна Дозорова, главный врач санатория «Ясные зори», последние годы жизни владыки Михея много общалась с ним. Старец подолгу жил у них в «Зорях». Или просто они приезжали из Ярославля на несколько часов погулять по лесу. – Он с отцом Феодором и мать Агафангелой выезжали на какую-то тропочку, где никого нет, и слушали птиц. Территория большая, всегда найдешь уголочек. Но люди все равно узнавали и старались попасться им навстречу, чтобы взять благословение. Когда владыка возвращался из леса, его уже перед корпусом ждала толпа народа. В Ярославле его знали все, не только верующие. Быстро слух разносился по санаторию, что владыченька приехал.
В летнее время на площадке перед корпусом проходили всякие мероприятия. В основном пели и танцевали под аккордеон. Владыка любил посидеть вместе с народом.
Чудеса
Протоиерей Александр Иванов, настоятель храма в Мышкине, рассказывал, как после рукоположения во священники владыка Михей наставил его на всю жизнь:
«Воскресным вечером служили акафист Божией Матери. Я только три месяца как священник. И так ревностно я стал прикладываться к иконе, и такой земной поклон сделал. Конечно, это было не до конца осознано с моей стороны. Но владыка сердцем почуял: напоказ. А в церкви прихожане из старой гвардии, кто молился уже не один десяток лет. И вот он меня по-доброму в паномарочку подзывает и говорит: “Милый батюшка! Вот 25 лет отслужишь, тогда и плюхайся, как плюхнулся сегодня. Господь судил, что двадцать пять лет я уже отслужил. А плюхаться прилюдно никакого желания нет”.
Владыка Михей очень был терпим к недостаткам других, покрывал их и умел сглаживать. У меня к нему было всегда расположение доброе, я его слушался. А сам он в своей жизни прошел большие испытания. Все у него было: и духовные радости, и невзгоды. Но, однако, понимая, что Церковью управляет Господь, он на Господа уповал, и Господь его призвал и избрал на великое служение.
Однажды приезжает он к нам в Мышкин служить. А свечи архиерейские иподьяконы забыли. Понимаете, что такое забыть архиерейские свечи? Иподьяконы ко мне: Отец Александр, выручай!
Не помню откуда, какими путями, у меня были длинные парафиновые свечи из магазина. Пали к ногам владыки: что делать? Есть парафиновые свечи из магазина. А тот: сейчас молитву почитаем, окропим святой водичкой и будем служить. Служба главнее всего.
Прочитал сам молитву, кажется, на освящение всякой вещи. Освятил эти парафиновые свечи, вставили и служили. До сих пор фотографии есть, где владыка Михей служит с этими свечами. Несмотря на это, он нас милостиво любил, с очень чистым сердцем за нас молился. Это действительно великий старец.
Архиепископ Михей не терпел в жизни ничего искусственного, ничего наносного. Ни в сторону показного благочестия, когда осознанно или нет начинают изображать себя большими молитвенниками. Ни в другую сторону, когда без чувства внутреннего благоговения кто-то подходит ко святыне. Себя он воспитал в великом страхе Божием, осознании присутствия Его и сохранил чувство святой простоты. Эту любовь к церкви, к Богу он невольно передавал всем, кто хотел это воспринять».
Молитвенник
Когда владыка Михей был еще архимандритом, в Отделе внешних церковных сношений обсуждалась возможность отправить его на служение за границу, в частности, в Грецию. Церковное начальство хотело на какое-то время спрятать его от гражданских властей, когда отношения очень сильно обострились и грозили серьезными последствиями. Ему даже успели выправить паспорт. Поездка за рубеж должна была стать препятствием для тех преследований со стороны власти, которые готовы были обрушиться на голову архимандрита Михея.
Тогда отец Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Отец Михей молитвенник и старец. Зачем ему это? Не надо. У него совсем другая жизнь».
Старцу тогда не было пятидесяти.
Отец Игорь Мальцев рассказывал, как владыка Михей любил службу, как нес все испытания и болезни. Они никогда не мешали ему предстоять перед престолом Божиим. «Папа просто заплакал, когда увидел его ноги, — рассказывает дочь отца Игоря Надежда. – Он в ужас пришел. Хоть и сам был больной».
Придя на смену тем, кто еще служил Богу и Церкви до революции, отец Михей полностью повторил духовный, да и бытовой тип русского монаха. У него была школа Александро-Невского братства.
«Самое важное, – это молитва. Она – самое дорогое, и, если эта молитва доходит до сердца, – она согревает, и укрепляет, и оздоравливает тело и, тем более душу, — писал отец Гурий своим духовным чадам из ссылки. — Как много хорошего получишь, если проникнешься тем, что поется и читается в храме. Мы исполняемся благодати Святого Духа и силой Божией, которой мы живем. Это самое дорогое для меня… До смерти я буду призывать Вас к молитве, налаживать Богослужение. Если оно разумно совершается, – это великое счастье и великая сила».
Игуменья Варвара (Третьяк), настоятельница Толгского монастыря, помнит, как владыка Михей приезжал к ним на подворье на берегу Волги собирать грибы.
«В лесу есть такое место, которое мы и сейчас называем “дорожка владыки Михея”. Здесь он собирал грибы, и безошибочно определял под опавшей листвой, где они притаились. Когда выходили из леса, у владыки корзина была с верхом, у нас с матерью Февронией болтались несколько грибов на дне. А потом всю ночь я слышала, как он молится в своей келье и кладет поклоны. У нас на подворье есть домик для архиереев. Внизу владыка Михей, напротив Феврония. А я наверху. И вот он собирается служить и всю ночь молится. Откуда силы берутся? И грибов наберет и помолится. Нам Матерь Божия все посылала по его молитвам. Это мы замечали».
Близкие вспоминают, как просто, прервав все дела, он говорил: «Пойдем Богу молиться». Всегда как-то прошивало насквозь этой простотой и в то же время величием этих слов. Находился он в состоянии непрестанной молитвы. Человек в таком состоянии избегает праздных слов. Но такой уровень любви, на который взошел владыка, не мешал ему общаться с паствой не столько словами, а от сердца к сердцу.
Сохранились письма отца Михея, а затем владыки, к его духовной дочери, настоятельницы Свято-Рождество-Богородичного монастыря в Гродно игумении Гавриилы (Глуховой). Каждое заканчивается словами о молитве.
«Прошу св. молитв. Призываю на Вас Божие благословение».
«В своих скромных молитвах поминаю и молюсь о Вас».
«Молитвенно поминающий Вас и благодарный Вам».
«Всегда, всегда молитвенно помню Вас и всей душею сочувствую и соболезную Вам во всех Ваших переживаниях. Матерь Божия не оставит Вас Своею помощью и заступлением».
«Неизменно молитвенно помню, молюсь о Вас, прошу и меня не оставлять в своих молитвах».
Это не фигура речи. Это строй души, образ мыслей, благодать Духа Святаго, пребывающая в нем.
Подготовила журналист Эльвира Меженная